please do not be inconsistent i find it infuriating // keep calm, work hard and STOP MIMIMI !!!
Для Файмор на вот эту заявку с однострочников.
Ангст. Ни разу не обоснуй.
м!СС. Одинокий вечер в Башне Бдения, бутылка виски и собственные призраки Героя Ферелдена. А+
0.На самом деле, это надо было сделать уже давно. Просто война с собой не то же, что бой с Архидемоном, в котором маг проявил и смекалку, и отвагу, и ответственность, и скорость. Наедине с собой Фейран оставался всё тем же неуверенным в себе мальчишкой, не способным удерживать магический щит дольше семи секунд. Тот рассыпался водопадом звёздчатых осколков от пары каменных кулаков под издевательский гогот ребят и неодобрительное цоканье учителя.
- Вам надо больше времени уделять медитации, молодой человек.
- Сосредоточьтесь наконец!
- На Испытания? Его? Да Вы с ума сошли!
- Талант у ребёнка, конечно, имеется, но я настоятельно советую Вам обдумать всё ещё раз, Первый Чародей.
Ну что же, последние два года провели чёткую границу между умением выживать и теоретическими выкладками Ирвинга, отделили зёрна от плевел, так сказать. Старик почти во всём оказался прав. Почти. Только вот призраки в тенях не жили.
Сейчас уже глупо обижаться на бывшего наставника, он ведь сделал всё, что смог, и не его вина, насколько ничтожна оказалась его попытка спасти Круг. Фейран прекрасно понимал это, ведь и сам старался изо всех сил, которых как всегда не хватило. Однако ни это странное понимание, ни пустая бесполезность не уменьшали злости на столь несущественную ложь.
Призраки Амелла не прятались по углам, не являлись к нему по ночам. Они не стеснялись важно шествовать рядом под солнцем и смотреть на него в упор из высоких узких зеркал бальной залы Аноры.
Давно надо было покончить с ними. Или с собой. Разница катастрофически истончилась и казалась совершенно несущественной, просто Фейран не любил обходных и лёгких путей, ни на йоту им не доверяя.
1.1. Сначала медитации, долгие, изнуряющие. Фейран их ненавидел. До того, как попасть в Круг, он рос на улице, а потому оружию доверял больше в разрешении проблем. Разумеется, тренировки с кинжалами сказывались на контроле магических потоков, но ни один преподаватель в Башне не сумел его переубедить. Но то, что не удалось учёным мужам, единственной демонстрацией достиг Алистер. Воин принял на себя удар, который худощавого мага разрубил бы напополам, и даже не покачнулся. Именно в Лотеринге Амелл принял свою судьбу кудесника.
Бродить по закоулкам собственного разума, распугивая наивные иллюзии, мечущиеся сонмы сомнений и стайки пустых мечтаний было неприятно, однако результат ждать себя не заставил.
Конечно, первым стал Ирвинг. В какой-то момент Фейран просто понял, что это наставник, увидел его в строках какого-то отчёта между излишне вольными буквами.
Ирвинг... Возможно, его боль, глубоко запрятанные сожаления. И конечно же вина, и ненависть к так не вовремя покинувшей его удаче. Или ярость, что не хватило сил читать Литанию и поддерживать огненный смерч, не хватило сосредоточения. Ведь он был ирвинговым самородком, старик верил в него, когда прочие пожимали плечами или, хмыкнув, надевали равнодушие. Он мог бы сказать этой спокойной улыбке и осуждающе-пронзительным глазам. Я не виноват. Я попытался. Не я вызвался тащить судьбу Ферелдена к победе как бешеного пса к мяснику.
Первый чародей пожал плечами, качнув головой.
2.2. Фейран изучал их как тевинтерцы Тень. Ему жить с грузом ошибок и недочётов, а значит, и с их "героями". Заставить на какое-то время исчезнуть всех, оставив кого-то одного, иглой распять призрака на деревянной доске словно бабочку, а по сути самому чувствовать себя прикованным. Но - знать их, слышать, принять в себя. Не спорить и не доказывать, только дурак или безумец спорит с мертвецами.
Ирвинг легко уходил и часто являлся незванным. Фейран решил потянуть за эту нить, доверившись болезненно обострившемуся чутью. Когда за клубами зеленоватой мантии замаячил топор с хищными изгибами и поблёскивающими рунами, мага пробрал холодок.
Лорд Харроумонд кричал и сыпал непереводимыми проклятьями, яростно метавшиеся косицы били его по щекам. Если наставник скорее шелестел, то гном походил на камнепад.
Странно, но лица Фейран не видел, словно память отказывалась подчиняться, содрав маску благопристойности и оставив на её месте лишь бороду. Потому что борода не врала.
Трудное решение в вопросе, в котором не могло быть правильного решения. Взвешенное, твёрдое и абсолютно безразличное. Насколько же плохи его дела, если даже для безразличия существует собственный призрак в его сознании? И насколько же близок ему Огрен, если при взгляде на берсерка магу ни разу не привиделся другой, такой же коренастый и низкорослый гном? На ругань Герой мог бы ответить. Что Орзаммар погряз в традициях как в протухшем болоте. Что выживание обуславливается умением приспосабливаться. Что он не обязан разбираться в вековых обычаях и столетних обидах.
Харроумонт постоянно мерил шагами невидимую комнату, бормоча ругательства, а Фейран устало разбирал кражи, убийства, заговоры, прогнозы на урожай...
3.3. За гномом оказалась пустота и недели поисков, ухватиться за новую тень никак не выходило, хотя Амелл уже и рад был бы. Андерс пропал, Веланна ушла с Сигрун. Натаниэль, державшийся особняком, взял на себя заботы по состоянию Башни и днями с Варелом пропадал в эрлинге. У Фейрана появилось время, исчезли силы.
По утрам пытка - собирать себя по осколкам после кошмаров, более реалистичных чем утреннее хрустальное солнце; в кружении пылинок узнавать взмахи мечей и траектории полёта стрел на осаждённый Денерим; в смехе слышать крики ужаса и отчаянья.
Если становилось совсем круто, он превращался в пса. Эмоции истончались, таяли перед желаниями и накатывало осознание: он не ел больше суток. Иначе достучаться до онемевшего тела не выходило. Мабари жалобно скулил под дверью.
И именно в такой момент он услышал, после даже не удивляясь. Только она могла прийти в чёрно-белом мире, резком и жалящем. Положила прохладные пальцы между ушами, провела ладонью сквозь его тяжёлую голову. Фейран взвыл от страха, она рассмеялась как-то лающе; больше он её не видел, пусть и чувствовал, всегда рядом. Хозяйка не могла не понимать. Оборотни неуправляемы. Их внутренний зверь пожирал последние ошмётки человечности.
Ему нужна была армия, её устроил бы просто покой.
Да, он мог бы ей объяснить очевидное, но демонам удивительно неважна мораль смертных. Белый Клык ушёл в царство Тени, оставив бледное подобие Госпожи.
4.4. Фейран сидел за общим столом и сосредоточенно расставлял на карте резные фигуры. Он занимался этим каждый вечер уже месяц. Короля за копейщиками и псарями, лучников чуть правее и левее, спереди пять стражей... Маг подумал секунд сорок и вновь отодвинул армии в сторону с тихим шорохом. Подбородком лёг на кулак левой руки, глазами вгрызаясь в сплетение чернильных линий на пергаменте, поднял с пола бутылку.
Его удивительно успокаивал аромат бумаги, или просто молодое вино оказалось слишком гладким. Он бы предпочёл что-то более реальное, честное, что-то обжигающее, но живое, а не пепел и сажу на языке. Напротив бледной тенью выделялся хищный профиль.
Здравствуйте, тейрн, как Ваше здоровье? Как Ваш король? Встретили его там? Замечательно-великолепно. Тогда что же Вы торчите здесь, демоны Вас дери?!
Кому Фейран точно боялся что-то объяснять, так это Логейну. Даже от взгляда никогда на него не обращённых глаз Героя Ферелдена начинало трясти словно в горячке. Он помнил это ощущение присутствия, тяжестью ложащееся на позвоночник чуть ниже лопаток, дробящее, противоестественное. Потому он молча расставлял игрушечные армии как этот человек расставлял настоящие. У его солдатиков, умело вырезанных из мрамора, не было лиц, Логейн же помнил их сотни, тысячи.
Фейрану нечего было сказать ему. А Генерал говорил всё одним своим присутствием.
tbc.......
Ангст. Ни разу не обоснуй.
м!СС. Одинокий вечер в Башне Бдения, бутылка виски и собственные призраки Героя Ферелдена. А+
- В Тени обитают демоны и духи.
- А призраки?
- А призраки обитают в тенях.
- А призраки?
- А призраки обитают в тенях.
0.На самом деле, это надо было сделать уже давно. Просто война с собой не то же, что бой с Архидемоном, в котором маг проявил и смекалку, и отвагу, и ответственность, и скорость. Наедине с собой Фейран оставался всё тем же неуверенным в себе мальчишкой, не способным удерживать магический щит дольше семи секунд. Тот рассыпался водопадом звёздчатых осколков от пары каменных кулаков под издевательский гогот ребят и неодобрительное цоканье учителя.
- Вам надо больше времени уделять медитации, молодой человек.
- Сосредоточьтесь наконец!
- На Испытания? Его? Да Вы с ума сошли!
- Талант у ребёнка, конечно, имеется, но я настоятельно советую Вам обдумать всё ещё раз, Первый Чародей.
Ну что же, последние два года провели чёткую границу между умением выживать и теоретическими выкладками Ирвинга, отделили зёрна от плевел, так сказать. Старик почти во всём оказался прав. Почти. Только вот призраки в тенях не жили.
Сейчас уже глупо обижаться на бывшего наставника, он ведь сделал всё, что смог, и не его вина, насколько ничтожна оказалась его попытка спасти Круг. Фейран прекрасно понимал это, ведь и сам старался изо всех сил, которых как всегда не хватило. Однако ни это странное понимание, ни пустая бесполезность не уменьшали злости на столь несущественную ложь.
Призраки Амелла не прятались по углам, не являлись к нему по ночам. Они не стеснялись важно шествовать рядом под солнцем и смотреть на него в упор из высоких узких зеркал бальной залы Аноры.
Давно надо было покончить с ними. Или с собой. Разница катастрофически истончилась и казалась совершенно несущественной, просто Фейран не любил обходных и лёгких путей, ни на йоту им не доверяя.
1.1. Сначала медитации, долгие, изнуряющие. Фейран их ненавидел. До того, как попасть в Круг, он рос на улице, а потому оружию доверял больше в разрешении проблем. Разумеется, тренировки с кинжалами сказывались на контроле магических потоков, но ни один преподаватель в Башне не сумел его переубедить. Но то, что не удалось учёным мужам, единственной демонстрацией достиг Алистер. Воин принял на себя удар, который худощавого мага разрубил бы напополам, и даже не покачнулся. Именно в Лотеринге Амелл принял свою судьбу кудесника.
Бродить по закоулкам собственного разума, распугивая наивные иллюзии, мечущиеся сонмы сомнений и стайки пустых мечтаний было неприятно, однако результат ждать себя не заставил.
Конечно, первым стал Ирвинг. В какой-то момент Фейран просто понял, что это наставник, увидел его в строках какого-то отчёта между излишне вольными буквами.
Ирвинг... Возможно, его боль, глубоко запрятанные сожаления. И конечно же вина, и ненависть к так не вовремя покинувшей его удаче. Или ярость, что не хватило сил читать Литанию и поддерживать огненный смерч, не хватило сосредоточения. Ведь он был ирвинговым самородком, старик верил в него, когда прочие пожимали плечами или, хмыкнув, надевали равнодушие. Он мог бы сказать этой спокойной улыбке и осуждающе-пронзительным глазам. Я не виноват. Я попытался. Не я вызвался тащить судьбу Ферелдена к победе как бешеного пса к мяснику.
Первый чародей пожал плечами, качнув головой.
2.2. Фейран изучал их как тевинтерцы Тень. Ему жить с грузом ошибок и недочётов, а значит, и с их "героями". Заставить на какое-то время исчезнуть всех, оставив кого-то одного, иглой распять призрака на деревянной доске словно бабочку, а по сути самому чувствовать себя прикованным. Но - знать их, слышать, принять в себя. Не спорить и не доказывать, только дурак или безумец спорит с мертвецами.
Ирвинг легко уходил и часто являлся незванным. Фейран решил потянуть за эту нить, доверившись болезненно обострившемуся чутью. Когда за клубами зеленоватой мантии замаячил топор с хищными изгибами и поблёскивающими рунами, мага пробрал холодок.
Лорд Харроумонд кричал и сыпал непереводимыми проклятьями, яростно метавшиеся косицы били его по щекам. Если наставник скорее шелестел, то гном походил на камнепад.
Странно, но лица Фейран не видел, словно память отказывалась подчиняться, содрав маску благопристойности и оставив на её месте лишь бороду. Потому что борода не врала.
Трудное решение в вопросе, в котором не могло быть правильного решения. Взвешенное, твёрдое и абсолютно безразличное. Насколько же плохи его дела, если даже для безразличия существует собственный призрак в его сознании? И насколько же близок ему Огрен, если при взгляде на берсерка магу ни разу не привиделся другой, такой же коренастый и низкорослый гном? На ругань Герой мог бы ответить. Что Орзаммар погряз в традициях как в протухшем болоте. Что выживание обуславливается умением приспосабливаться. Что он не обязан разбираться в вековых обычаях и столетних обидах.
Харроумонт постоянно мерил шагами невидимую комнату, бормоча ругательства, а Фейран устало разбирал кражи, убийства, заговоры, прогнозы на урожай...
3.3. За гномом оказалась пустота и недели поисков, ухватиться за новую тень никак не выходило, хотя Амелл уже и рад был бы. Андерс пропал, Веланна ушла с Сигрун. Натаниэль, державшийся особняком, взял на себя заботы по состоянию Башни и днями с Варелом пропадал в эрлинге. У Фейрана появилось время, исчезли силы.
По утрам пытка - собирать себя по осколкам после кошмаров, более реалистичных чем утреннее хрустальное солнце; в кружении пылинок узнавать взмахи мечей и траектории полёта стрел на осаждённый Денерим; в смехе слышать крики ужаса и отчаянья.
Если становилось совсем круто, он превращался в пса. Эмоции истончались, таяли перед желаниями и накатывало осознание: он не ел больше суток. Иначе достучаться до онемевшего тела не выходило. Мабари жалобно скулил под дверью.
И именно в такой момент он услышал, после даже не удивляясь. Только она могла прийти в чёрно-белом мире, резком и жалящем. Положила прохладные пальцы между ушами, провела ладонью сквозь его тяжёлую голову. Фейран взвыл от страха, она рассмеялась как-то лающе; больше он её не видел, пусть и чувствовал, всегда рядом. Хозяйка не могла не понимать. Оборотни неуправляемы. Их внутренний зверь пожирал последние ошмётки человечности.
Ему нужна была армия, её устроил бы просто покой.
Да, он мог бы ей объяснить очевидное, но демонам удивительно неважна мораль смертных. Белый Клык ушёл в царство Тени, оставив бледное подобие Госпожи.
4.4. Фейран сидел за общим столом и сосредоточенно расставлял на карте резные фигуры. Он занимался этим каждый вечер уже месяц. Короля за копейщиками и псарями, лучников чуть правее и левее, спереди пять стражей... Маг подумал секунд сорок и вновь отодвинул армии в сторону с тихим шорохом. Подбородком лёг на кулак левой руки, глазами вгрызаясь в сплетение чернильных линий на пергаменте, поднял с пола бутылку.
Его удивительно успокаивал аромат бумаги, или просто молодое вино оказалось слишком гладким. Он бы предпочёл что-то более реальное, честное, что-то обжигающее, но живое, а не пепел и сажу на языке. Напротив бледной тенью выделялся хищный профиль.
Здравствуйте, тейрн, как Ваше здоровье? Как Ваш король? Встретили его там? Замечательно-великолепно. Тогда что же Вы торчите здесь, демоны Вас дери?!
Кому Фейран точно боялся что-то объяснять, так это Логейну. Даже от взгляда никогда на него не обращённых глаз Героя Ферелдена начинало трясти словно в горячке. Он помнил это ощущение присутствия, тяжестью ложащееся на позвоночник чуть ниже лопаток, дробящее, противоестественное. Потому он молча расставлял игрушечные армии как этот человек расставлял настоящие. У его солдатиков, умело вырезанных из мрамора, не было лиц, Логейн же помнил их сотни, тысячи.
Фейрану нечего было сказать ему. А Генерал говорил всё одним своим присутствием.
tbc.......
@музыка: Mumford and Sons – The Enemy
@темы: Dragon Age: Origins, Loghain, Dragon Age: Origins - Awakening, не-реальная жизнь